четверг, 20 марта 2014 г.
вторник, 21 января 2014 г.
где мой дом?
Прилетает по ночам ворон, он бессонницы моей кормчий,
если даже я ору ором, не становится мой ор громче...
Он едва на пять шагов слышен, но и это, говорят, слишком,
но и это словно дар свыше - быть на целых пять шагов слышным...
А. Галич
Почему я знаю, что способна сейчас вышивать до конца жизни один-единственный гобелен – шёлком, делая миллионы стежков… Я способна уже и могу это делать, вот только никак не решусь выбрать сюжет – потом ведь не изменишь… и я боюсь ошибиться и продолжаю сомневаться… А жизнь проходит, и я делаю бесчисленное количество маленьких ″гобеленчиков″: картин, рассказов, рисунков, стихов, шалей, вышивок, интерьеров, одежды, разговоров, миниатюр, просмотров, обедов, поздравлений, эссе, комментов, встреч, прощаний, рассматриваний, прочтений…
Везде остается кусочек души, она безразмерная – да? Сколько всего каждый день делается, и во всё вкладывается, и я оглядываюсь и понимаю, что если бы – если бы! – всё это вложить в одно, то вышел бы тот самый ″гобелен всей моей жизни″, сделав который, можно вздохнуть и сказать: ″Теперь и умереть можно…″, но это всё – отдельно, разбросано по всему миру, и связь между его частями самая эфемерная… сильнее – когда я счастлива, и тогда я чувствую людей, страны, чужие сны и искренние чувства, и совсем затихает – когда мне ″перекрывают кислород″, и я думаю: зачем я живу? что я сделала? и зачем я – я зачем?..
И я мечтаю родиться снова девочкой у моей старшей крестницы (как в ″Афинских вечерах″), и жить сразу в атмосфере своих ″архивов″ – книг, музыки, рисунков, вышивок и всё закончить, и всё доделать, и получится столько красоты, но это потом, в следующей жизни… Мне очень хочется быть дочкой Настёны (ну иногда я с ней согласна – лучше внучкой, пусть я еще поживу) – у меня будет опять счастливое детство и, может Бог даст, и остальная жизнь – счастливее нынешней.
И пусть я опять выйду замуж очень рано, но теперь уже на всю жизнь – я хочу знать, как это любить одного человека всю жизнь, и жить с ним, и взрослеть, и стариться вместе, и оглядываясь, видеть, что остаётся – дом, старый сад, написанные книги и картины, законченные вышивки, дописанная и доигранная музыка, и разросшиеся кусты жасмина возле крыльца…
… возле крыльца дома, который никто никогда не экспроприирует, не национализирует, не отберет у семьи, где сохранится всё, а не одна серебряная ложечка, как от прабабушки Неонилии-Марии, и не один молитвенник, как от бабушки Анны, где бибилиотека будет только пополняться, а не сжигаться, как у прадедушки Арсения…
Где мои дома, которые должны были остаться, где мой родительский дом, где дом, который я строю и строю, даже не из воздуха и не на песке…
А в моем кабинете на письменном столе горит лампа. "Она высвечивает одинокий лист бумаги, лежащий посреди стола, и часть стены с нарисованным заброшенным домом. Только я знаю, что на самом деле там нарисован покинутый всеми город, окруженный зубчатой стеной с остроконечными сторожевыми башнями. На башнях поворачиваются под напором ветра жестяные штандарты, а в проёмах одиноких церквей покачиваются колокола". Я изредка позволяю себе забираться в этот город. Там мой дом, которого нет, и скамейка, на которой я когда-то любила сидеть в саду… или на которой буду любить сидеть…
И я мечтаю родиться снова девочкой у моей старшей крестницы (как в ″Афинских вечерах″), и жить сразу в атмосфере своих ″архивов″ – книг, музыки, рисунков, вышивок и всё закончить, и всё доделать, и получится столько красоты, но это потом, в следующей жизни… Мне очень хочется быть дочкой Настёны (ну иногда я с ней согласна – лучше внучкой, пусть я еще поживу) – у меня будет опять счастливое детство и, может Бог даст, и остальная жизнь – счастливее нынешней.
И пусть я опять выйду замуж очень рано, но теперь уже на всю жизнь – я хочу знать, как это любить одного человека всю жизнь, и жить с ним, и взрослеть, и стариться вместе, и оглядываясь, видеть, что остаётся – дом, старый сад, написанные книги и картины, законченные вышивки, дописанная и доигранная музыка, и разросшиеся кусты жасмина возле крыльца…
… возле крыльца дома, который никто никогда не экспроприирует, не национализирует, не отберет у семьи, где сохранится всё, а не одна серебряная ложечка, как от прабабушки Неонилии-Марии, и не один молитвенник, как от бабушки Анны, где бибилиотека будет только пополняться, а не сжигаться, как у прадедушки Арсения…
Где мои дома, которые должны были остаться, где мой родительский дом, где дом, который я строю и строю, даже не из воздуха и не на песке…
А в моем кабинете на письменном столе горит лампа. "Она высвечивает одинокий лист бумаги, лежащий посреди стола, и часть стены с нарисованным заброшенным домом. Только я знаю, что на самом деле там нарисован покинутый всеми город, окруженный зубчатой стеной с остроконечными сторожевыми башнями. На башнях поворачиваются под напором ветра жестяные штандарты, а в проёмах одиноких церквей покачиваются колокола". Я изредка позволяю себе забираться в этот город. Там мой дом, которого нет, и скамейка, на которой я когда-то любила сидеть в саду… или на которой буду любить сидеть…
вторник, 7 января 2014 г.
О трудностях и полезностях разбора залежей в компе
Весь день перетаскиваю фотографии и картинки – в альбомы на Яндексе, с ноута сразу удаляю (и немножечко побаиваюсь, что на Яндексе что-нибудь обвалится). Эта рокировка, конечно, меня не спасёт, потому что главные гигы – в аудиокнигах и фильмах. Но не об этом речь.
Просматриваю папку «Любимое» на предмет удаления. Удаляется много – бОльшая часть. Но критерий отбора... смотрю на картинку, если начинает что-то сочиняться/видеться, тогда оставляю. Смешно... смешно и даже неловко думать, что же у меня в голове было, когда я их обзывала любимыми? И больно иной раз, когда видишь фото из записи в старом блоге, или ту, что тебе прислал бывший «друг», или... ну, понятно.
Я хотела бы работать в Ночном дозоре, а могла бы и в Дневном. И не факт – в каком успешнее. От Сумеречного отбрыкнулась бы раньше, чем они передумали бы мне предлагать – нет у меня такой отрешенности, нужной и правильной, подразумевающей не-по-ко-ле-би-му-ю уверенность в своей правоте. Она (моя отрешенность) совсем другого толка, такая для судьи не подойдет. И для прокурора не подойдёт. Даже представит весело: дзэн-пофигист в роли разборщика полётов)) Мне и на книжном-то форуме трудновато быть третейским судьей, но зато очень интересно – если недолго. Незабвенный и любимейший Чехов сразу тут как тут! И опять помогает мне. Сейчас вот не дал скатиться в тему «восьми ошибок на пяти строчках у того, кто долго и старательно учил меня, как нужно правильно писать – ну, в смысле – понятнее... ближе к нароооду, не уточняя, впрочем, к какому...»

Некоторые слова завораживают, как в детстве – Се-рен-ге-ти, Дов-мон-тов-мо-нас-тырь, ми-зе-ри-кор-де... Песня не песня, а музыка – слышна, и звук шагов, и травяной прохладный степной ветер в лицо, и колокола на закате разбивают спрессованную за день тишину, и цокот копыт рыжей лошадки, и мелодия стука колес дальнего, очень дальнего поезда... Дальнего от всех и от всего, в котором ты сидишь, закрывшись в купе, смотришь в окно и пьёшь крепчайший чай, и вечно тянет перекусить по дорожной привычке...
У кого-то из старых детских поэтов было «тук-тук» – про поезд. Нетушки, этот поэт, простите, не помнил себя ребёнком и не умел слышать «музыку сфер» взрослым. Бедолажка, самонадеянно вздыхаю я.
Тук-тук-тук, тук-тук-тук, где-я-что-я-скажите-куда-я-иду? Доктор-милый-мне-дайте-таблетку-для-счастья. От-ненастья-за-окнами-и-от-большого-несчастья. От-бессонницы-страха-и-тени-в-пруду. Тук-тук-тук, тук-тук-тук. Говорят-что-есть-ген-эндорфин. Нужно-есть-шоколад-и-побольше-побольше-смеяться. Право-слово-смешно-вот-я-есть-я-один. В-одиночестве-скучно-и-грустно-мне-им-объедаться. Тук-тук-тук, тук-тук-тук. Не-пора-ли-сменить-нам-мотив? Может-лучше-про-степь-а-вчера-за-окном-были-горы. Может-лучше-про-сон-где-бесстрашно-мой-парус-летит-рассекая-просторы-рассекая-просторы...
Ну, как-то так бывает))

Просматриваю папку «Любимое» на предмет удаления. Удаляется много – бОльшая часть. Но критерий отбора... смотрю на картинку, если начинает что-то сочиняться/видеться, тогда оставляю. Смешно... смешно и даже неловко думать, что же у меня в голове было, когда я их обзывала любимыми? И больно иной раз, когда видишь фото из записи в старом блоге, или ту, что тебе прислал бывший «друг», или... ну, понятно.
Я хотела бы работать в Ночном дозоре, а могла бы и в Дневном. И не факт – в каком успешнее. От Сумеречного отбрыкнулась бы раньше, чем они передумали бы мне предлагать – нет у меня такой отрешенности, нужной и правильной, подразумевающей не-по-ко-ле-би-му-ю уверенность в своей правоте. Она (моя отрешенность) совсем другого толка, такая для судьи не подойдет. И для прокурора не подойдёт. Даже представит весело: дзэн-пофигист в роли разборщика полётов)) Мне и на книжном-то форуме трудновато быть третейским судьей, но зато очень интересно – если недолго. Незабвенный и любимейший Чехов сразу тут как тут! И опять помогает мне. Сейчас вот не дал скатиться в тему «восьми ошибок на пяти строчках у того, кто долго и старательно учил меня, как нужно правильно писать – ну, в смысле – понятнее... ближе к нароооду, не уточняя, впрочем, к какому...»
Некоторые слова завораживают, как в детстве – Се-рен-ге-ти, Дов-мон-тов-мо-нас-тырь, ми-зе-ри-кор-де... Песня не песня, а музыка – слышна, и звук шагов, и травяной прохладный степной ветер в лицо, и колокола на закате разбивают спрессованную за день тишину, и цокот копыт рыжей лошадки, и мелодия стука колес дальнего, очень дальнего поезда... Дальнего от всех и от всего, в котором ты сидишь, закрывшись в купе, смотришь в окно и пьёшь крепчайший чай, и вечно тянет перекусить по дорожной привычке...
У кого-то из старых детских поэтов было «тук-тук» – про поезд. Нетушки, этот поэт, простите, не помнил себя ребёнком и не умел слышать «музыку сфер» взрослым. Бедолажка, самонадеянно вздыхаю я.
Тук-тук-тук, тук-тук-тук, где-я-что-я-скажите-куда-я-иду? Доктор-милый-мне-дайте-таблетку-для-счастья. От-ненастья-за-окнами-и-от-большого-несчастья. От-бессонницы-страха-и-тени-в-пруду. Тук-тук-тук, тук-тук-тук. Говорят-что-есть-ген-эндорфин. Нужно-есть-шоколад-и-побольше-побольше-смеяться. Право-слово-смешно-вот-я-есть-я-один. В-одиночестве-скучно-и-грустно-мне-им-объедаться. Тук-тук-тук, тук-тук-тук. Не-пора-ли-сменить-нам-мотив? Может-лучше-про-степь-а-вчера-за-окном-были-горы. Может-лучше-про-сон-где-бесстрашно-мой-парус-летит-рассекая-просторы-рассекая-просторы...
Ну, как-то так бывает))
Подписаться на:
Сообщения (Atom)